Катастрофа в читинском небе стала одной из самых трагических попыток угона гражданского самолета в истории советской авиации. За тридцать с лишним лет в прессе был опубликован лишь один более-менее развернутый материал. На это решилась в свое время "Комсомольская правда". Скорее всего, статья подверглась жесткой цензуре, от этого вышла несколько противоречивой. Перечитывая материал сегодня, почему-то представляется картина, как из уже набранного текста прямо на печатном станке грубо выбирались целые гранки. В семидесятые годы в редакциях не было компьютеров и сама по себе правка представляла довольно сложный технологический процесс, поскольку газетные полосы представляли собой большое металлическое клише. Это сейчас за несколько минут на компьютере можно исправить очень многое, а тогда было все по-другому. В некоторых местах статьи чувствуются провалы по фактажу, словно над текстом работал новичок, не зная как распорядиться полученной информацией. Слабо верится в то, что журналист центральной газеты перепутал дату происшествия, привел всего одну версию случившегося, не указал количества жертв, в конце концов, не назвал имени сотрудника милиции, который долго оставался крайним в этой жуткой истории. Людская молва, такая скорая на расправу, и на том свете не давала покою молодому парню, так ни разу и не примерившему китель младшего лейтенанта. Его могилу несколько раз пытались осквернить родственники людей, находившихся в салоне.

Согласно наиболее распространенной версии, террорист пронес в салон самодельное взрывное устройство. Сотрудник милиции иркутянин Владимир Ежиков, сопровождавший рейс, выстрелом из табельного пистолета попытался обезвредить преступника, и в это время прогремел мощный взрыв. Развалившись на несколько частей, самолет Ту-104 рухнул с высоты шесть тысяч метров в тайгу.

Однако старшие в семье Ежиковых хранили и другую версию катастрофы. Пассажирский самолет, направлявшийся за кордон, сбили наши истребители. Впрочем, обо всем по порядку.

В Куйтуне именем Владимира Ежикова названа школа, в отделе транспортной милиции Иркутского аэропорта оформлен специальный стенд, в главном корпусе Восточно-Сибирского УВД на транспорте запоминающаяся фамилия высечена на гранитной плите. Вот, пожалуй, и все. Скупая строчка "...погиб при исполнении служебного долга" до обидного мало что говорят о происшествии, о человеке.

Готовя материал к печати, мы разыскали сестру Владимира — Светлану, по мужу Бояршинову. Неожиданная смерть брата круто изменила ее судьбу. Более двадцати лет назад девушку Свету пригласили работать в органы внутренних дел, продолжить дело брата. Сейчас майор милиции Светлана Михайловна Бояршинова на пенсии. Разговор с ней получился удивительно легким, несмотря на тяжесть темы. И это, наверное, потому, что старший офицер, жена сотрудника милиции, знает цену словам.

Володя родился 8 ноября 1951 года в селе Икей Тулунского района, он у нас старший среди детей. Вскоре мама с папой переехали в Каразей Куйтунского района, где Володя окончил восемь классов, а доучивался уже за четыре километра, в другой школе,— рассказывает Светлана Михайловна Бояршинова. — С детства брат мечтал быть журналистом и даже поступал в Иркутский госуниверситет на отделение журналистики филологического факультета, но не прошел по конкурсу. Тогда ушел служить, попал в Чехословакию. Способность хорошо рисовать определила воинскую специальность — картограф. Однако желание работать в газете не прошло, и между делом брат писал заметки. После армии Володю приняли на авиазавод художником, а вскоре переманили работать в аэропорт — в отдел милиции.

В 1970 году в турецкий Трабзон был угнан пассажирский самолет, погибла бортпроводница Надежда Курченко.

После угона "аннушки" в МВД СССР вышел секретный циркуляр, согласно которому каждый рейс, проходящий вблизи государственной границы, сопровождал сотрудник милиции, главная задача которого была сформулирована примерно так: не допустить возможного угона самолета с пассажирами за границу. Между строк — любой ценой. А как не допустить, никто не знал, никто и не сообщал. Самолет не автомобиль — сразу не остановишь, на обочину не свернешь. Специалисты, разрабатывавшие служебные инструкции, не додумались сделать упреждающий шаг — проводить досмотр пассажиров. Столь привычная для нас процедура до 1973 года в аэропортах Советского Союза не проводилась вообще. Представьте, на борт воздушного судна потенциальный террорист мог пронести хоть пулемет, не говоря уже о компактном взрывном устройстве.

...Владимиру Ежикову нравилось сопровождать пассажирские самолеты. Молодой сотрудник отлично владел приемами самбо, которым занимался еще в армии, а на курсах в Благовещенске он получил специальное удостоверение на право заниматься тренерской работой. Все это наверняка придавало ему дополнительную уверенность в собственных силах.

18 мая 1973 года Володя находился в резерве, — рассказывает Светлана Михайловна, — однако напарник где-то задержался, и пришлось лететь брату. А за два месяца до этого у нас умерла мама, семья к тому времени переехала в Жигалово. Так Володя сам подписывал красивым шрифтом ленты траурных венков. Наша бабушка все еще говорила, что нельзя этого делать, мол, плохая примета. А потом все вспоминала о своем предупреждении. Володя ведь собирался жениться, в кредит взял красивый черный костюм, который так и остался завернутым в бумагу.

В тот день госпожа судьбинушка одним сделала шикарнейший подарок, но в обмен на жизнь других.

Пьяного подполковника, который едва стоял на ногах, не пустили в самолет. Судьба выделила его среди всех остальных и оставила жить. Зато молодой солдат, опаздывавший после отпуска в часть, уговорил вновь подогнать трап, и счастливый защитник запрыгнул в салон самолета...

Команда боксеров Забайкальского военного округа с нетерпением возвращалась с удачных соревнований в Прибалтике.

Молодому парню нужно было срочно вылететь в Читу, а билетов в Иркутске не оказалось. К своему несчастью, он встретил приятеля — майора, летевшего этим рейсом, и тот уступил свой билет, надеясь вылететь чуть позже. Так по чужому билету и с посадочным талоном новому пассажиру удалось пройти в самолет. Три приятеля хорошо поддали и прозевали объявление на посадку... Вот они, гримасы судьбы.

Владимир Ежиков, наверняка мечтавший после полета примерить погоны младшего лейтенанта, занял место в первом ряду. Милиционер был в штатском, поэтому на него вряд ли кто обратил внимание. Впрочем, в общей массе остался незамеченным и вежливый мужчина восточной наружности. Это был террорист Тенгиз Юнуф-оглы Рзаев.

Во время расследования причин катастрофы сотрудники госбезопасности тщательно изучили дела пассажиров и вычислили человека, захотевшего за один раз круто изменить неудавшуюся карьеру, повернув судьбу лицом к себе. Даже такой огромной ценой.

Тенгизу Рзаеву исполнилось тридцать лет, однако даже мало-мальских успехов в жизни он так и не добился.

В Тбилиси, куда его родители переехали из Кировабада, Тенгиз не нашел по душе учебного заведения, поскольку мечтал быть дипломатом. Ни больше ни меньше. Пытался поступать в Москве в Институт международных отношений, но провалился. У абитуриента, который довольно средне изъяснялся по-русски, не знал ни одного иностранного языка, не приняли даже документов. Огромный образовательный пробел несколько восполнила армия, где Тенгиз был сапером. Ох, лучше бы он был кочегаром. По одной из версий, сапер-недоучка с мечтой дипломата изготовил взрывное устройство, которое и пронес на борт "тушки".

Следователи доподлинно установили, что незадолго до трагедии одному из приятелей Рзаев сказал: "Вот в Китае меня поняли бы. Там бы я быстро стал дипломатом". Двоечник, мечтавший стать дипломатом, совсем не интересовался международной обстановкой, иначе знал бы о событиях на Даманском, очень сложных на тот период взаимоотношениях Советского Союза с Китаем вообще.

Осталось не выясненным, зачем неудачник в очередной раз приезжал в Москву. Почему выбрал именно Китай, а не Европу. Почему взял билет на рейс Москва — Чита.

О том, как развивались события на борту воздушного судна, читайте в следующем номере.

Источники:

с оригиналом статьи, можно ознакомиться здесь.